19 лет колонии особого режима. Цифра не имеет значения. Я отлично понимаю, что, как и многие политзаключенные, сижу пожизненный срок. Где пожизненность измеряется сроком моей жизни или сроком жизни этого режима.
Цифра приговора не для меня. Она для вас. Вас, а не меня хотят испугать и лишить воли к сопротивлению. Вас вынуждают сдать без боя свою Россию банде предателей, воров и негодяев, захвативших власть. Путин не должен достичь своей цели. Не теряйте воли к сопротивлению.
Знаешь, Юля, я несколько раз пытался написать историю о том, как мы познакомились.
Но каждый раз после пары предложений я замирал от ужаса и не мог дальше писать.
От ужаса того, что тогда этого могло не произойти. Случайно ведь все вышло. Я бы посмотрел не в ту сторону, ты бы отвернулась. Секунда, определившая мою жизнь, прошла бы иначе. И все было бы иначе.
Я, наверное, был бы тогда самым несчастным человеком на земле.
И как же здорово, что тогда мы посмотрели друг на друга и сейчас я могу потрясти головой, отгоняя эти мысли, провести ладонью по лбу и сказать: «Фуууух, ну и причудится же кошмар».
Ты у меня есть, и, что бы ни случилось, только от мысли об этом я очень счастлив.
Спасибо тебе за это.
С днем рождения, крошка ❤️
Ужасно. Чувствую себя старым дедом, качающим головой и говорящим: «Эх, молодежь».
А также нуждаюсь в вашей помощи. Загуглить-то я не могу, но комментарии к посту пришлют мне по почте, по старинке, так сказать.
Итак. Читаю статью (отрывок в карусели) о том, что студентов у нас начали проверять на принадлежность к субкультурам, среди которых есть и «навальнисты». А еще есть такие, о которых я отродясь не слышал. Вот весь список:
1. Анимешники. Это понятно. Вы же помните, как я складывал печать Наруто?
2. АУЕ. Тоже понятно. Мне постоянно делают замечания об использовании АУЕ-лексики, хотя на мой постоянный вопрос, что такое АУЕ и как расшифровывается, чаще всего отвечают «армяне уедут в Ереван».
3. МКУ (Маньяки. Культ убийств). Это знаю, в соседнем отряде сидит чувак, задушивший друга, потому что хотел вступить в древнюю индийскую секту душителей.
4. Милитари. Не знаю. Предполагаю, что это Шойгу, Герасимов и Шеба.
5. Дрейнеры. Не знаю.
6. Оффники. Не знаю.
7. Стрит-арт. Примерно понятно.
8. Синий кит. Знаю.
9. Скинхеды. Знаю.
10. Националисты. Неясно, почему это субкультура, но ок.
11. F57. Не знаю и очень заинтригован.
12. Эмо. Понятно.
13. Навальнисты. Вот туда хотел бы вступить, но не знаю, куда заявление нести.
14. Готы. Ясно.
15. Фурри. Не слышал.
16. Ванильки. Не знаю, что это, но звучит ужасно мило, и я уже сказал своим начальникам отряда (у меня их два), майору Зеленцову и капитану Марченко, что буду считать их принадлежащими к субкультуре ванилек. Надеюсь, у ванильных все прилично и это не оскорбит моих капитаномайоров.
17. Феминистки. Ясно, но опять же, почему это субкультура?
То есть у меня всего 11 из 17, и это провал.
Признавайтесь, сколько у вас, и расскажите мне про F57, ванилек и остальных.
С 1 июня в моей камере отключили даже радио, других людей я почти не вижу, а когда вижу, говорить им со мной запрещено. Поэтому, когда в «зале суда» адвокаты спросили меня: «Ну как у вас прошло военное положение?» — я подумал, что это какая-то новая шутка или интернет-мем, который ещё до меня не дошёл.
А когда минуту спустя мне рассказывали про захват Ростова, сбитые вертолёты и военную колонну, движущуюся в Москву, чтобы «убить тварь Шойгу», а судебные в масках тоже слушали и кивали головой, я все ждал, что кто-то крикнет: «Это программа “Розыгрыш”!»
Но никто не крикнул.
Вместо этого пришла прокурор, и мы продолжили процесс, в котором меня обвиняют в создании организации для свержения президента Путина насильственным путём.
И я слушаю эти обвинения и смотрю на фото блокпоста с гранатомётом в Ясенево.
Слушаю и читаю о том, как Путин и остальные бежали из Москвы.
Слушаю и смотрю на фото горящей нефтебазы в Воронеже.
Слушаю о том, что в ФБК экстремисты, опасные для страны, и читаю о том, что одни войска РФ «занимают рубежи на Оке», чтобы обороняться от других войск РФ.
И всё продолжаю ждать, а может, сама прокурор наконец рассмеётся и закричит: «Это розыгрыш, видели бы вы, Навальный, своё лицо!»
Но она совершенно серьёзна.
Что касается произошедшего, то мне понятно так же мало, как и всем.
Но некоторые вещи понятны:
1. Нет большей угрозы для России, чем режим Путина. Это не Запад и не оппозиция сбивали российские вертолёты над Россией. Это не ФБК поставил Россию на порог гражданской войны (и не факт, что мы оттуда ушли).
Это сделал Путин персонально. Напоминаю, что он ЛИЧНО помиловал всех этих осуждённых, что ехали убивать Шойгу и кого там ещё они хотели убивать.
2. Режим Путина настолько опасен для страны, что даже его неизбежный распад создаст угрозу гражданской войны.
Теперь мы точно понимаем: стая сторонников Путина готова начать войну всех против всех в любой момент. Поэтому нам всем крайне важно помнить, что любой постпутинский транзит должен быть связан со свободными выборами.
(Продолжение в карусели)
С 1 июня в моей камере отключили даже радио, других людей я почти не вижу, а когда вижу, говорить им со мной запрещено. Поэтому, когда в «зале суда» адвокаты спросили меня: «Ну как у вас прошло военное положение?» — я подумал, что это какая-то новая шутка или интернет-мем, который ещё до меня не дошёл.
А когда минуту спустя мне рассказывали про захват Ростова, сбитые вертолёты и военную колонну, движущуюся в Москву, чтобы «убить тварь Шойгу», а судебные в масках тоже слушали и кивали головой, я все ждал, что кто-то крикнет: «Это программа “Розыгрыш”!»
Но никто не крикнул.
Вместо этого пришла прокурор, и мы продолжили процесс, в котором меня обвиняют в создании организации для свержения президента Путина насильственным путём.
И я слушаю эти обвинения и смотрю на фото блокпоста с гранатомётом в Ясенево.
Слушаю и читаю о том, как Путин и остальные бежали из Москвы.
Слушаю и смотрю на фото горящей нефтебазы в Воронеже.
Слушаю о том, что в ФБК экстремисты, опасные для страны, и читаю о том, что одни войска РФ «занимают рубежи на Оке», чтобы обороняться от других войск РФ.
И всё продолжаю ждать, а может, сама прокурор наконец рассмеётся и закричит: «Это розыгрыш, видели бы вы, Навальный, своё лицо!»
Но она совершенно серьёзна.
Что касается произошедшего, то мне понятно так же мало, как и всем.
Но некоторые вещи понятны:
1. Нет большей угрозы для России, чем режим Путина. Это не Запад и не оппозиция сбивали российские вертолёты над Россией. Это не ФБК поставил Россию на порог гражданской войны (и не факт, что мы оттуда ушли).
Это сделал Путин персонально. Напоминаю, что он ЛИЧНО помиловал всех этих осуждённых, что ехали убивать Шойгу и кого там ещё они хотели убивать.
2. Режим Путина настолько опасен для страны, что даже его неизбежный распад создаст угрозу гражданской войны.
Теперь мы точно понимаем: стая сторонников Путина готова начать войну всех против всех в любой момент. Поэтому нам всем крайне важно помнить, что любой постпутинский транзит должен быть связан со свободными выборами.
(Продолжение в карусели)
С 1 июня в моей камере отключили даже радио, других людей я почти не вижу, а когда вижу, говорить им со мной запрещено. Поэтому, когда в «зале суда» адвокаты спросили меня: «Ну как у вас прошло военное положение?» — я подумал, что это какая-то новая шутка или интернет-мем, который ещё до меня не дошёл.
А когда минуту спустя мне рассказывали про захват Ростова, сбитые вертолёты и военную колонну, движущуюся в Москву, чтобы «убить тварь Шойгу», а судебные в масках тоже слушали и кивали головой, я все ждал, что кто-то крикнет: «Это программа “Розыгрыш”!»
Но никто не крикнул.
Вместо этого пришла прокурор, и мы продолжили процесс, в котором меня обвиняют в создании организации для свержения президента Путина насильственным путём.
И я слушаю эти обвинения и смотрю на фото блокпоста с гранатомётом в Ясенево.
Слушаю и читаю о том, как Путин и остальные бежали из Москвы.
Слушаю и смотрю на фото горящей нефтебазы в Воронеже.
Слушаю о том, что в ФБК экстремисты, опасные для страны, и читаю о том, что одни войска РФ «занимают рубежи на Оке», чтобы обороняться от других войск РФ.
И всё продолжаю ждать, а может, сама прокурор наконец рассмеётся и закричит: «Это розыгрыш, видели бы вы, Навальный, своё лицо!»
Но она совершенно серьёзна.
Что касается произошедшего, то мне понятно так же мало, как и всем.
Но некоторые вещи понятны:
1. Нет большей угрозы для России, чем режим Путина. Это не Запад и не оппозиция сбивали российские вертолёты над Россией. Это не ФБК поставил Россию на порог гражданской войны (и не факт, что мы оттуда ушли).
Это сделал Путин персонально. Напоминаю, что он ЛИЧНО помиловал всех этих осуждённых, что ехали убивать Шойгу и кого там ещё они хотели убивать.
2. Режим Путина настолько опасен для страны, что даже его неизбежный распад создаст угрозу гражданской войны.
Теперь мы точно понимаем: стая сторонников Путина готова начать войну всех против всех в любой момент. Поэтому нам всем крайне важно помнить, что любой постпутинский транзит должен быть связан со свободными выборами.
(Продолжение в карусели)
С 1 июня в моей камере отключили даже радио, других людей я почти не вижу, а когда вижу, говорить им со мной запрещено. Поэтому, когда в «зале суда» адвокаты спросили меня: «Ну как у вас прошло военное положение?» — я подумал, что это какая-то новая шутка или интернет-мем, который ещё до меня не дошёл.
А когда минуту спустя мне рассказывали про захват Ростова, сбитые вертолёты и военную колонну, движущуюся в Москву, чтобы «убить тварь Шойгу», а судебные в масках тоже слушали и кивали головой, я все ждал, что кто-то крикнет: «Это программа “Розыгрыш”!»
Но никто не крикнул.
Вместо этого пришла прокурор, и мы продолжили процесс, в котором меня обвиняют в создании организации для свержения президента Путина насильственным путём.
И я слушаю эти обвинения и смотрю на фото блокпоста с гранатомётом в Ясенево.
Слушаю и читаю о том, как Путин и остальные бежали из Москвы.
Слушаю и смотрю на фото горящей нефтебазы в Воронеже.
Слушаю о том, что в ФБК экстремисты, опасные для страны, и читаю о том, что одни войска РФ «занимают рубежи на Оке», чтобы обороняться от других войск РФ.
И всё продолжаю ждать, а может, сама прокурор наконец рассмеётся и закричит: «Это розыгрыш, видели бы вы, Навальный, своё лицо!»
Но она совершенно серьёзна.
Что касается произошедшего, то мне понятно так же мало, как и всем.
Но некоторые вещи понятны:
1. Нет большей угрозы для России, чем режим Путина. Это не Запад и не оппозиция сбивали российские вертолёты над Россией. Это не ФБК поставил Россию на порог гражданской войны (и не факт, что мы оттуда ушли).
Это сделал Путин персонально. Напоминаю, что он ЛИЧНО помиловал всех этих осуждённых, что ехали убивать Шойгу и кого там ещё они хотели убивать.
2. Режим Путина настолько опасен для страны, что даже его неизбежный распад создаст угрозу гражданской войны.
Теперь мы точно понимаем: стая сторонников Путина готова начать войну всех против всех в любой момент. Поэтому нам всем крайне важно помнить, что любой постпутинский транзит должен быть связан со свободными выборами.
(Продолжение в карусели)
Как думаете, кто на этой фотографии?
На ней истцы. Семья Навальных, включая моих родителей, Юлю, Дашу и Захара, подали сегодня в суд коллективный иск и решительно намереваются дойти до Конституционного суда.
Я осужденный. И мне не перестают напоминать, что я «такой, как все». Но за последний год у меня было 0 (ноль) свиданий. 0 (ноль) длительных свиданий, 0 (ноль) краткосрочных свиданий и 2 (два) телефонных звонка 11 месяцев назад.
Я сижу в колонии строгого режима, и по общему правилу мне положено 3 длительных (трехдневных) и 3 краткосрочных (4 часа через стекло) свиданий в год. И минимум 6 телефонных звонков.
Возьмем для примера маньяка. Серийного убийцу. Он попадает в колонию особого режима для отбывающих пожизненное наказание. Первые 10 лет — «строгие условия». Но и там у маньяка будет одно длительное свидание и два краткосрочных свиданий в год. А у меня 0 (ноль).
Мало того, есть железное правило: приехал в колонию после приговора — получаешь свидание. Но и оно меня обошло. С помощью всяких трюков и «дисциплинарных взысканий» чиновники тюремной системы изобрели для меня специальный режим, в котором просто запрещено все.
Однако дело не только во мне. Конституция гарантирует права моим детям — они имеют право видеться со мной, а я обязан участвовать в их воспитании. Конституция гарантирует права моим пожилым родителям, я обязан, уж как могу, заботиться о них. Значит, и общаться с ними. А их не пустили в зал даже в первый «открытый» день суда надо мной. При этом лицемерная система провозглашает, что общение с родственниками и поддержка социальных связей — один из признаков исправления. В теории это должно всячески поощряться.
На практике это один из основных механизмов тюремной коррупции: плати — получишь звонок. Больше плати — получишь свидание. Ну или, как в моем случае, просто механизм эдакого глумления. Почему не даем свидания? Да потому что можем, ха-ха.
Так что семья Навальных стала коллективным истцом. Про судебную систему нашу я все знаю, и иллюзий нет. Это вопрос принципа: у меня есть право видеть родных хотя бы пару раз в год. И вопрос будущего: когда-нибудь, хоть спустя годы, эти дела пересмотрит честный суд. Пусть материалы лежат наготове.
Через сутки зачитают приговор, и я хотел бы сказать пару вещей до того, как он прозвучит. Чтобы, так сказать, «поставить цифры в контекст».
Срок будет большой. То, что называется «сталинский». Формула его расчёта простая: то, что попросил прокурор, минус 10–15%. Попросили 20, дадут 18 или вроде того. Это не имеет большого значения, ведь следом уже на всех парах идёт дело о терроризме. Там ещё лет 10 накинуть можно.
Так вот, у меня просьба номер один. Когда прозвучит цифра, вы, пожалуйста, не проявляйте солидарность со мной причитаниями и восклицаниями: «Как при Сталине». Лучше проявите солидарность со мной и другими политзаключёнными тем, что минутку подумайте. Подумайте, зачем нужен такой показательно огромный срок. Его главный смысл — запугать. Вас, а не меня. Я даже так скажу: персонально вас, читающего эти строки.
Хорошо вам. Вы можете, не опасаясь, говорить о домике бобра. Вас никто не тронет за песню из Бременских музыкантов. А меня за это посадят в ШИЗО.
Дело в том, что мне запрещены некоторые слова. Не матерные. Но в буквальном смысле их запрещается произносить мне и другим зекам. Ваш очевидный и заинтересованный вопрос: а какие слова? А вот ответ мой вас удивит: а я не знаю какие. Это секретно.
Тюремные правила гласят: осуждённым запрещается при общении с другими лицами использовать слова и выражения, принятые в криминальной среде. Мне непонятно, что это за слова и что за криминальная среда. Для меня криминальная среда — Кремль. Когда тюремщики сделали мне замечание за использование слова «крыша», у меня глаза полезли на лоб. Тем не менее официальным письменным ответом (в карусели) меня информировали, что, в частности, слова «крыша» и «хата» мне использовать запрещено. Так что и «наша крыша — небо голубое», и «хатка бобра» — выражения, за которые я подвергнусь наказанию.
Я пришел в суд с очевидным иском: нельзя у русского человека отнять слова «крыша» и «хата». На это тюремщики заявили, что у них есть список запрещённых для меня слов. Но они мне его не дадут. ПОТОМУ ЧТО ОН СЕКРЕТНЫЙ.
Он настолько секретный, что его и в суд принести нельзя, и вместо него был предоставлен один из самых поразительных юридических документов, что я видел. Листок бумаги, на котором написано:
«крыша» — … стр. 50;
«хата» — … стр. 95.
Существует секретная справка МВД СССР от 1983 года, где указаны секретные значения разных слов, перечень которых секретен. Но слова из этого справочника я обязан не употреблять под угрозой наказания. Стоит ли говорить, что судья с криком: «Конечно, это законно, какие разговоры, нам платят премию за каждое дело, проигранное Навальным!» вынесла решение в пользу тюрьмы?
Представьте. Завтра по телевизору объявят: «С понедельника всем запрещается использовать слова, употребляемые чучундриками. Кто такие чучундрики, какие слова они употребляют — секретно, но за нарушение штраф». Бред? Нет, реальность, в которой я живу и вы живёте тоже. Я пошёл в Верховный суд с требованием признать незаконным и отменить само идиотское правило. Будет интересно.
Хорошо вам. Вы можете, не опасаясь, говорить о домике бобра. Вас никто не тронет за песню из Бременских музыкантов. А меня за это посадят в ШИЗО.
Дело в том, что мне запрещены некоторые слова. Не матерные. Но в буквальном смысле их запрещается произносить мне и другим зекам. Ваш очевидный и заинтересованный вопрос: а какие слова? А вот ответ мой вас удивит: а я не знаю какие. Это секретно.
Тюремные правила гласят: осуждённым запрещается при общении с другими лицами использовать слова и выражения, принятые в криминальной среде. Мне непонятно, что это за слова и что за криминальная среда. Для меня криминальная среда — Кремль. Когда тюремщики сделали мне замечание за использование слова «крыша», у меня глаза полезли на лоб. Тем не менее официальным письменным ответом (в карусели) меня информировали, что, в частности, слова «крыша» и «хата» мне использовать запрещено. Так что и «наша крыша — небо голубое», и «хатка бобра» — выражения, за которые я подвергнусь наказанию.
Я пришел в суд с очевидным иском: нельзя у русского человека отнять слова «крыша» и «хата». На это тюремщики заявили, что у них есть список запрещённых для меня слов. Но они мне его не дадут. ПОТОМУ ЧТО ОН СЕКРЕТНЫЙ.
Он настолько секретный, что его и в суд принести нельзя, и вместо него был предоставлен один из самых поразительных юридических документов, что я видел. Листок бумаги, на котором написано:
«крыша» — … стр. 50;
«хата» — … стр. 95.
Существует секретная справка МВД СССР от 1983 года, где указаны секретные значения разных слов, перечень которых секретен. Но слова из этого справочника я обязан не употреблять под угрозой наказания. Стоит ли говорить, что судья с криком: «Конечно, это законно, какие разговоры, нам платят премию за каждое дело, проигранное Навальным!» вынесла решение в пользу тюрьмы?
Представьте. Завтра по телевизору объявят: «С понедельника всем запрещается использовать слова, употребляемые чучундриками. Кто такие чучундрики, какие слова они употребляют — секретно, но за нарушение штраф». Бред? Нет, реальность, в которой я живу и вы живёте тоже. Я пошёл в Верховный суд с требованием признать незаконным и отменить само идиотское правило. Будет интересно.
Хорошо вам. Вы можете, не опасаясь, говорить о домике бобра. Вас никто не тронет за песню из Бременских музыкантов. А меня за это посадят в ШИЗО.
Дело в том, что мне запрещены некоторые слова. Не матерные. Но в буквальном смысле их запрещается произносить мне и другим зекам. Ваш очевидный и заинтересованный вопрос: а какие слова? А вот ответ мой вас удивит: а я не знаю какие. Это секретно.
Тюремные правила гласят: осуждённым запрещается при общении с другими лицами использовать слова и выражения, принятые в криминальной среде. Мне непонятно, что это за слова и что за криминальная среда. Для меня криминальная среда — Кремль. Когда тюремщики сделали мне замечание за использование слова «крыша», у меня глаза полезли на лоб. Тем не менее официальным письменным ответом (в карусели) меня информировали, что, в частности, слова «крыша» и «хата» мне использовать запрещено. Так что и «наша крыша — небо голубое», и «хатка бобра» — выражения, за которые я подвергнусь наказанию.
Я пришел в суд с очевидным иском: нельзя у русского человека отнять слова «крыша» и «хата». На это тюремщики заявили, что у них есть список запрещённых для меня слов. Но они мне его не дадут. ПОТОМУ ЧТО ОН СЕКРЕТНЫЙ.
Он настолько секретный, что его и в суд принести нельзя, и вместо него был предоставлен один из самых поразительных юридических документов, что я видел. Листок бумаги, на котором написано:
«крыша» — … стр. 50;
«хата» — … стр. 95.
Существует секретная справка МВД СССР от 1983 года, где указаны секретные значения разных слов, перечень которых секретен. Но слова из этого справочника я обязан не употреблять под угрозой наказания. Стоит ли говорить, что судья с криком: «Конечно, это законно, какие разговоры, нам платят премию за каждое дело, проигранное Навальным!» вынесла решение в пользу тюрьмы?
Представьте. Завтра по телевизору объявят: «С понедельника всем запрещается использовать слова, употребляемые чучундриками. Кто такие чучундрики, какие слова они употребляют — секретно, но за нарушение штраф». Бред? Нет, реальность, в которой я живу и вы живёте тоже. Я пошёл в Верховный суд с требованием признать незаконным и отменить само идиотское правило. Будет интересно.
Хорошо вам. Вы можете, не опасаясь, говорить о домике бобра. Вас никто не тронет за песню из Бременских музыкантов. А меня за это посадят в ШИЗО.
Дело в том, что мне запрещены некоторые слова. Не матерные. Но в буквальном смысле их запрещается произносить мне и другим зекам. Ваш очевидный и заинтересованный вопрос: а какие слова? А вот ответ мой вас удивит: а я не знаю какие. Это секретно.
Тюремные правила гласят: осуждённым запрещается при общении с другими лицами использовать слова и выражения, принятые в криминальной среде. Мне непонятно, что это за слова и что за криминальная среда. Для меня криминальная среда — Кремль. Когда тюремщики сделали мне замечание за использование слова «крыша», у меня глаза полезли на лоб. Тем не менее официальным письменным ответом (в карусели) меня информировали, что, в частности, слова «крыша» и «хата» мне использовать запрещено. Так что и «наша крыша — небо голубое», и «хатка бобра» — выражения, за которые я подвергнусь наказанию.
Я пришел в суд с очевидным иском: нельзя у русского человека отнять слова «крыша» и «хата». На это тюремщики заявили, что у них есть список запрещённых для меня слов. Но они мне его не дадут. ПОТОМУ ЧТО ОН СЕКРЕТНЫЙ.
Он настолько секретный, что его и в суд принести нельзя, и вместо него был предоставлен один из самых поразительных юридических документов, что я видел. Листок бумаги, на котором написано:
«крыша» — … стр. 50;
«хата» — … стр. 95.
Существует секретная справка МВД СССР от 1983 года, где указаны секретные значения разных слов, перечень которых секретен. Но слова из этого справочника я обязан не употреблять под угрозой наказания. Стоит ли говорить, что судья с криком: «Конечно, это законно, какие разговоры, нам платят премию за каждое дело, проигранное Навальным!» вынесла решение в пользу тюрьмы?
Представьте. Завтра по телевизору объявят: «С понедельника всем запрещается использовать слова, употребляемые чучундриками. Кто такие чучундрики, какие слова они употребляют — секретно, но за нарушение штраф». Бред? Нет, реальность, в которой я живу и вы живёте тоже. Я пошёл в Верховный суд с требованием признать незаконным и отменить само идиотское правило. Будет интересно.
Давайте расскажу, как реализовал свою идею фикс. Благодаря суду. Заодно отвечу на часто задаваемый вопрос: «Что там у вас в суде?»
В фильме «Железный человек» есть известный классический эпизод, когда Железный человек устраивает прямо на вечеринке драку со своим корешем. А перед этим такой: диджей, дай мне жирный бит, под который я буду бить лучшего друга. Эпизод мне очень нравится, а фразу эту хотелось куда-то вставить. Но где в моей скучной жизни место, чтобы просить жирный бит?
А потом мне принесли копии с доказательствами, по которым меня и моего подельника Холодного посадят как экстремистов на много-много лет. Я открыл одну из папок, увидел это ключевое доказательство и понял, где я произнесу эту фразу. В первый день судебных заседаний, сказав об отношении к предъявленному обвинению, — первая формальная речь подсудимых.
Я встал и говорю: для того, чтобы вы понимали, как я отношусь к вашему липовому обвинению, я просто зачитаю одну строку документа о моей экстремистской деятельности. Том 44-й, лист дела 220. На листе три печати и подписи следователя по особо важным делам. Потом повернулся к Даниэлю: Холодный, дай мне жирный бит, под которой буду читать материалы дела, включая «эй, гррра». Ну а что, вполне веское доказательство, что я, как говорит обвинение, планировал свержение Владимира Путина насильственным путем.
Наградой мне было выражение лица судьи в первую секунду чтения. Первой, поняв, что это, начала смеяться секретарь, потом и приставы. Когда подошли к «Навальный Леха, эй» — уже и суд.
Вот так вот, с шутками и смехом, процесс и идёт. Посмеемся над всякой чушью, которую следователи в тома напихали, выпишем мне лет 15-20 и разойдёмся.
Суд над Алексеем Навальным и Даниэлем Холодным закончен. Обвинение требует Навальному по совокупности приговоров 20 лет лишения свободы с отбыванием в колонии особого режима. Холодному – 10 лет лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима. Оглашение приговора – 4 августа в 16.00. Последнее слово Алексея Навального:
«Мне очень нравится формулировка нашего соотечественника, доктора филологических наук, профессора Лотмана. Выступая перед студентами, он однажды сказал: «Человек всегда находится в непредвиденной ситуации. И тут у него есть две ноги: совесть и интеллект».
Это очень мудрая мысль, как мне кажется. И опираться человек должен на обе этих ноги.
Опираться только на совесть — интуитивно правильно. Но абстрактная мораль, не учитывающая человеческую натуру и реальный мир, выродится или в глупость, или в злодеяние, как было уже не раз.
А вот опора на интеллект без совести — именно она сейчас в основе российского государства. Изначально эта идея казалась элитам логичной. Используя нефть, газ и другие ресурсы, мы построим бессовестное, но хитрое, современное, рациональное, безжалостное государство. Мы станем богаче, чем цари прежних лет. И нефти у нас так много, что и населению что-то достанется. Используя мир противоречий и уязвимость демократии, мы станем лидерами, и нас будут уважать. А если нет, то тогда бояться.
Но происходит то же, что и везде. Интеллект, не ограниченный совестью, шепчет: отними, укради. Если ты сильнее, то твои интересы всегда важнее, чем права других.
Не желая опираться на ногу совести, моя Россия сделала несколько больших прыжков, расталкивая всех вокруг, но потом поскользнулась и с грохотом, разрушая всё вокруг, рухнула. И барахтается сейчас в луже то ли грязи, то ли крови, с переломанными костями, с нищим, ограбленным населением, а вокруг лежат десятки тысяч погибших в самой глупой и бессмысленной войне 21 века.
Но рано или поздно, конечно, снова поднимется. И от нас зависит, на что она будет опираться в будущем».
Юбилей. Ровно 100 дней подряд я каждый вечер слушаю послание Путина от 21.02.2023. Говорю нашему замполиту: ну вы нормальные вообще? Ставьте разного Путина, разве мало речей он говорил?
Ответ потряс своей логикой: это ежегодное послание от 23-го года. Значит, его надо слушать весь 23-й год. Выйдет следующее обращение — будем слушать его.
Пошли судиться. Спрашиваю в суде: вы на каком основании ставите в моё личное время Путина, а не радио? Это незаконно.
— Нормативное регулирование?
— У нас есть инструкция по воспитательной работе.
— То есть слова Путина — воспитание?
— Нет.
— Тогда на каком основании включаете?
— Инструкция по воспитательной работе.
— То есть всё-таки Путин — это воспитание?
И реально раз десять по кругу так. Очень удобно, когда у тебя судья, как китайский болванчик, на всё кивает. И на все действия власти ставит штамп «законно».
Юбилей. Ровно 100 дней подряд я каждый вечер слушаю послание Путина от 21.02.2023. Говорю нашему замполиту: ну вы нормальные вообще? Ставьте разного Путина, разве мало речей он говорил?
Ответ потряс своей логикой: это ежегодное послание от 23-го года. Значит, его надо слушать весь 23-й год. Выйдет следующее обращение — будем слушать его.
Пошли судиться. Спрашиваю в суде: вы на каком основании ставите в моё личное время Путина, а не радио? Это незаконно.
— Нормативное регулирование?
— У нас есть инструкция по воспитательной работе.
— То есть слова Путина — воспитание?
— Нет.
— Тогда на каком основании включаете?
— Инструкция по воспитательной работе.
— То есть всё-таки Путин — это воспитание?
И реально раз десять по кругу так. Очень удобно, когда у тебя судья, как китайский болванчик, на всё кивает. И на все действия власти ставит штамп «законно».
Сенсационная новость у меня для вас, друзья. Псих заговорил. Это классная история.
Короче, несколько месяцев назад по «Русскому Радио» передают: в России изобретён робот-кентавр. Новость эта звучала так дико, что я пришёл в восторг, и когда позже ко мне в камеру ШИЗО пришла делегация ментов выводить меня на работу, я им сказал, что по радио сообщили об изобретении робота-кентавра. Вот пусть он и работает.
Ну, понятное дело, все это перетекло в десятиминутный диалог. Менты причитали, что я не выполняю их требования и они за это обрушат на меня всяческие кары, а я им задвигал про робота-кентавра и что по радио врать не будут. Тема с роботом-кентавром бесила ментов страшно, поэтому я пару дней сводил к нему любой разговор и на комиссии по наказанию начальству тоже сообщил, что труд зеков больше никому не нужен, так как в скором времени в народном хозяйстве повсеместно будут внедрять роботов-кентавров. Но потом мне надоело, и я забыл про всё это.
Прошло несколько месяцев. В ШИЗО/ПКТ полностью вырубили любое радио, только чтение Конституции, ПВР, классическая музыка и речь Путина по вечерам. Гуляю я на днях в прогулочном дворе. Всё как обычно: четыре шага вперёд — четыре назад. Я учу стих, псих дико орёт в соседнем дворике. Прогулочных двориков много, но его обязательно выводят в соседний со мной, чтобы я не скучал. И вдруг псих прекращает свои завывания и говорит человеческим голосом:
— Сосед, сосед!
— Чё? — говорю.
Он говорит:
— Слушай, радио выключили, теперь ни музыки, ни новостей. А помнишь, ты отказался работать, потому что по радио сказали про робота-кентавра? КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, МОЖЕТ, ИЗ-ЗА ЭТОГО?
Когда-нибудь я составлю рейтинг самых лучших моментов в тюрьме. И этот точно войдёт в топ-5 😉
Доказательством преступного характера деятельности Навального Алексея Анатольевича также является его установленная связь с американским миллиардером Уорреном Баффетом и использование экстремистских лозунгов в адресах Bitcoin-кошельков (смотрите в карусели).
Наш потрясающий процесс, полный убедительных доказательств моей вины, а также вины Даниэля Холодного (про него вообще все свидетели, кроме одного, сказали: «Я не знаю, кто это»), подходит к концу. Остались только прения, последнее слово и приговор.
Хочу поблагодарить всех свидетелей, пришедших в суд, чтобы выступить на стороне защиты. Ну, кроме Яшина, Кара-Мурзы, Останина и Чанышевой. Чего их благодарить — их никто и не спрашивал, просто вывели из камер на видеоконференцию по запросу суда, и всё. Ха-ха-ха
Доказательством преступного характера деятельности Навального Алексея Анатольевича также является его установленная связь с американским миллиардером Уорреном Баффетом и использование экстремистских лозунгов в адресах Bitcoin-кошельков (смотрите в карусели).
Наш потрясающий процесс, полный убедительных доказательств моей вины, а также вины Даниэля Холодного (про него вообще все свидетели, кроме одного, сказали: «Я не знаю, кто это»), подходит к концу. Остались только прения, последнее слово и приговор.
Хочу поблагодарить всех свидетелей, пришедших в суд, чтобы выступить на стороне защиты. Ну, кроме Яшина, Кара-Мурзы, Останина и Чанышевой. Чего их благодарить — их никто и не спрашивал, просто вывели из камер на видеоконференцию по запросу суда, и всё. Ха-ха-ха
Интересно складывается жизнь.
Если бы мне 22 года назад сказали: “Знаешь, к 2023 году Путин вас всех пересажает и вы будете друг друга поздравлять с днем рождения из тюрьмы”, – я бы удивился. В шоке бы не был, но удивился.
Но если бы меня спросили: “Как думаешь, из тех, с кем ты работаешь, кого посадят за то, что он не испугался, не продался и не замолчал?” – я бы сказал: “Яшина”. Он всегда был такой.
Илья @ilya_yashin, ты очень хороший и честный человек, но награда твоя за это пока выглядит сомнительно.
Но мы знаем, что история любит неожиданные трюки, поэтому будут и другие награды.
Поздравляю тебя с днем рождения. Будь здоров и оставайся таким, как есть.
Обнимаю тебя, чувак.
Привет, это Навальный.
Сегодня начинается очередной суд, который сильно добавит мне срок. Но я хочу использовать этот день не для того, чтобы вызвать сочувствие к себе и другим политзекам. Я хочу призвать всех к действию и использовать этот день для объявления о нашем новом, очень важном проекте. Большой агитационной машине. Машине правды. Мы не просто хотим, а обязательно сделаем её, чтобы объединить усилия в борьбе с путинской ложью и кремлёвским лицемерием. Вы очень нужны нам. Присоединяйтесь.
Почему сегодня — хороший день для этого объявления? А потому что сам суд доказывает правильность и необходимость такого проекта. Что главное в этом суде? Не беззаконие, не телефонное право, не покорность бессовестных судей и прокуроров. Главное — его форма: это суд внутри тюрьмы. Путин не стесняется сажать невиновных и не боится, что меня могут отбить восставшие толпы в ходе заседания в Москве. Но он боится того, что я скажу. Даже если это будут очевидные, известные всем слова. Он боится слова. Конечно, не только моего, поэтому и Кара-Мурзу, и многих других судили закрытым судом.
Путин боится любого слова правды, ненавидит реплики, превращающиеся в интернет-мемы, бесится от «последних слов», получающих миллионные аудитории. По сути, задача укрепления и продления путинской власти решается через затыкание ртов тем, кто осмеливается говорить правду. Решению этой задачи подчинено почти все, что делается в российской политике в последние годы. Ну а с начала войны власти вообще ни о чём другом не думают. Сроки за посты, за дискредитацию, за «фейкньюс», аресты, блокировки, иноагенты и нежелательные организации. Казалось бы — ну пусть болтают? Когда власть борется с митингами, которые кажутся ей опасными, в этом есть логика, но трёп в интернете или даже по телефону — с ним-то какая проблема?
Кажется, что даже наоборот, недовольство уходит в пустоту. Диванные войска ставят лайки вместо того, чтобы строить баррикады. Но на самом деле политика работает не так.
Все подробности читайте в посте (ссылка в шапке профиля и в сторис).
Давно собирался написать об этом. Ну, пусть будет первым постом после нового приговора. Исповедь практически. Мне надо побороть эти ненависть и страх, может быть, вы мне поможете в этом.
Ненависть. Об этом всегда спрашивают много, и снова письма пошли: ну как, ненавидишь судью? А Путина ещё больше ненавидишь? А я и раньше много раз говорил, что ненависть — это главное, что нужно побороть в тюрьме. Тут так много причин для неё, а твоё бессилие — мощнейший катализатор процесса. Так что, если дать ненависти волю, она доконает и сожрёт тебя.
Но, признаюсь честно, есть она у меня. И ещё какая. Старожилы интернета помнят мем: люто, бешено ненавижу. Вот примерно так. Причём действительно чаще всего после «судов». Последний, кстати, где мне дали 19 лет, не из таких. Там, наоборот, мы все соревновались в осыпании друг друга любезностями. За весь процесс никто ни разу голоса не повысил. Это самый опасный вид судьи: он тебе и 19 лет впаяет, и сделает так, что ты проникнешься к нему симпатией.
Бешусь я страшно после заседаний местного райсуда. Там простейшие дела, пространства для юридических ухищрений нет, и судьи просто и откровенно говорят на чёрное: «А это белое, смотрите, в справке написано — белое» и выносят демонстративно незаконные решения.
Но хоть я иногда, не выдерживая, ору на какого-нибудь «судью» Самойлова, ненавижу я своей огромной ненавистью совсем не его. И не ментов-беспредельщиков-воров из колонии. И не ФСБшников, что ими командуют. И даже, вы удивитесь, не Путина. Ненавижу я в такие моменты тех, кого любил. За кого был горой, из-за кого спорил до хрипоты. И себя ненавижу за то, что их когда-то любил.
(Смотрите полное видео на YouTube-канале «Навальный» и читайте текст в блоге navalny.com. Cсылки в сторис и шапке профиля)
Кто-то собирает марки. Кто-то монеты. А у меня пополняется коллекция потрясающих судов. Меня судили в ОВД “Химки”, где я сидел прямо под портретом Ягоды. Судили в колонии общего режима, называя это “открытым судом”.
Ну а теперь судят закрытым судом в колонии строгого режима.
В каком-то смысле вот она – новая искренность. Так и говорят уже открыто: боимся вас. Боимся того, что скажете. Боимся правды.
Это важное признание. И оно имеет практический смысл для всех нас. Мы должны и обязаны делать то, что они боятся, – говорить правду, распространять правду. Это самое мощное оружие против этой власти лжецов, воров и лицемеров. Оно есть у каждого. Применяйте его.
